> Перейти на ГЛАВНУЮ Радость жизни женские рассказыОпубликовано: 13.12.2018
 А она этого не любила. Гораздо больше ей импонировало, когда краем глаза замечала, как и кого навещают. Радовалась, когда оказывалось, что есть семьи, как скалы, готовы разбить о себе худшие диагнозы. Могла тихонько всплакнуть, когда к людям не шли. От этого одиночества в стенах больничных палат веяло какимто вселенским человеческим предательством. Уж если не посещают в больнице этом чистилище на земле значит, или некому, или безразлично. Дмитриевна прислушивалась к звукам в коридоре. На лестничной клетке постоянно стучали соседские двери, слышался недовольный голос соседа. Был слышен совсем нездоровый, как для этого времени суток, шум и гам. Этим словом, казалось, сбросила с себя одеяло и решительно вскочила в тапочки у кровати. Замоталась в пушистый халат, почесала за ушком киску. Масю, и направилась к двери. Пока возилась с замком посмотрела на себя в большое коридорная зеркало. На нее оттуда смотрело строгое лицо с зачесанными назад все еще смоляными волосами.
Старость не радость. Улыбнулась чемуто про себя. Ей было далеко за пятьдесят шестьдесят практически. И она все еще не верила, что вошла в более важный возраст, и с этим тоже надо учиться жить.
Ей было никогда. В коридоре было тихо внизу хлопнула входная дверь. Дмитриевна постояла минуту, как вдруг учуяла запах газа от дверей квартиры. Решение следовало принимать быстро. А она это умела делать блестяще. Алексеевич, это вздумали. Дмитриевна присела на его кровать в своем отделении и измеряла пульс. Потом взяла в руки чашку с ароматным бульоном и принялась кормить. Заметила, как он чегото покраснел и отвел влажные глаза. Он криво улыбнулся. Вот, Верочка, вот она старость.
Меня уже кормят с ложечки. Племянник едва не отправил на тот свет ударил по голове, забрал драгоценности покойной жены, еще и газ включил. Зачем человеку жить, когда она всем мешает. Верочка промолчала. Рассказать, что ее муж до сих пор не может смириться, что она ушла. Или о том, как он ее изысканно дубасил ее с ревности, а потом валялся в ногах, умоляя прощения. Когдато пьяным так избил, что ребенка потеряла здесь же, на кухонном полу, где валялась среди сгустков крови и нескольких выбитых зубов.
Все ходит. Выпрашивает, на колени становится. А она как выжженное поле. Где никогда теперь не вырастет даже один цветочек. Все это собиралась сказать. Алексеевичу, и передумала. Жить надо для того, чтобы чтото изменить. |
